Автор: Екатерина Макарова

Если вы зайдёте в наш храм, стоящий в окружении густых кустов сирени, то наверняка встретите Ивана Петровича, нашего старосту. Он обычно сидит в свечной лавке и, если в тот момент нет посетителей, увлечённо читает. Вы должны узнать его по ухоженной бороде и лёгкому акценту. Нет, не по тому, с которым многие местные говорят на русском. Это какой-то особый, нездешний выговор. Честно говоря, он почти и не ощущается, разве что усиливается, если Иван Петрович волнуется. А так как староста чаще всего спокоен и благодушен, я долго не подозревала, что он родился совсем не в нашей стране. Но вот однажды, когда я вместе с ним дежурила по храму, у нас зашла речь о жизненных путях, которыми Господь ведёт людей. Надо заметить, что Иван Петрович хорошо образован и знает множество интересных историй, поэтому я надеялась на нечто любопытное, но история превзошла все мои ожидания.

Оказывается, Иван, вернее, Джон, родился за тысячи километров, в Соединённых Штатах, в небольшом городке на юге страны. Там он и прожил большую часть своего детства и юности с дедушкой и родителями. Правда, с родителями он жил до пяти лет, а потом они разбились во время крушения поезда… Решили поехать на большую ежегодную ярмарку и вот… Джона тоже хотели взять, но у мальчика неожиданно поднялась температура и его пришлось оставить дома. «Я считаю, что это первое проявление Промысла Божьего в моей жизни, не случайно напал на меня тот жар…» Очень сильным ударом была эта потеря для дедушки, но он понимал, что руки опускать нельзя, остался малыш, которого надо было растить. У дедушки Бэзила была своя небольшая продуктовая лавка, которая позволяла им сводить концы с концами. Но приходилось очень много работать, потому что всё держалось на двух парах рук – детских и стариковских. Джон старался хорошо учиться в школе, чтобы потом получить приличную работу и освободить дедушку от тяжёлого труда. Хотя старый Бэзил никогда не жаловался и не роптал. Больше всего он любил читать, пусть на это и не хватало времени. Дома у них даже была своя библиотека, ну, может, это слишком громко сказано, скорее несколько полок с книгами. Но уж любили их точно больше, нежели в доме какого-нибудь богатея, где книгами от пола до потолка заполнена огромная комната, но пыли там больше, нежели читателей. Джонни с детства перечитал все, что были написаны на английском языке. А было штук десять, которые содержали какие-то непонятные значки и символы. Сначала он думал, что это волшебные древние книги времён короля Артура, невесть каким образом оказавшиеся в их маленьком домишке, затерянном в американской глубинке. Но потом дедушка рассказал, что эти книги написаны на русском языке и принадлежали его отцу, то бишь Джониному прадедушке. И что сам Джон – потомок таинственных русских эмигрантов, бежавших в Америку от страшной революции. Надо сказать, что историю Джон знал плохо. Я имею в виду мировую историю, потому что в школе им преподавали историю своей страны, она была великой и славной, а всё остальное упоминалось вскользь. Такой уж был вкус у их учителя. А дома были произведения художественной литературы. И вообще, мальчик больше любил точные науки, например, химию! Вот это другое дело! Хотя, оказывается, Менделеев тоже был его соотечественником! Вот уж чудеса так чудеса. Наверное, из-за происхождения у мальчика была такая светлая кожа и голубые глаза, когда у других ребят она была более тёмная, загорелая от солнца и хорошенько огрублённая порывистыми ветрами. Они иногда насмехались над мальчиком и звали его «хлюпиком». Правда, не зло, потому что втайне уважали за упорство и помощь дедушке.
Но самой любимой, бережно хранимой книгой старого Бэзила была Библия, конечно же с ерами и ятями на пожелтевших ломких страницах. Когда по вечерам оставалось свободное время и дедушка не был слишком уставшим, он пересказывал евангельские истории. В городке была одна церковь, протестантская. Дедушка не разрешал туда ходить. И Пасху они праздновали не в то время, когда другие. Дедушка пел надтреснутым голосом русские песнопения, которые очень нравились мальчику, и, хотя он не понимал слов, ему казалось, что ангелы радовались вместе с ними. Джон очень хотел свозить Бэзила на родину, но откуда было взять такие деньги? Но тут во второй раз случилось событие из разряда тех совпадений, которые только кажутся таковыми.

Был в городе почётный гражданин, кстати, тоже Джон, только Грейсланд. Табличка с его именем висела на школе, которую тот когда-то закончил. Он был простым мальчиком из бедной семьи, но смог, уехав в город небоскрёбов, стать миллионером! Такое вот воплощение «американской мечты». Мистер Грейсланд был из области персонажей сказок и легенд, казалось, что он – всего лишь красивая выдумка. Но вот однажды в маленький магазинчик протиснулся не кто иной, как сам почётный гражданин. Оказалось, что раз в год он приезжает инкогнито, чтобы посетить могилы предков, и старается сделать хотя бы одно доброе дело в память о сложном, но счастливом детстве. И вот, так как за окном буйствовала почти что сорокоградусная жара, организм миллионера не выдержал и захотел освежиться. И тут так кстати подвернулся магазин мистера Бэзила. Там Джон-старший умилился тем, как Джон-младший помогает дедушке, а не пропадает неизвестно где с друзьями. А когда узнал, что разговаривает с тёзкой, то твёрдо вознамерился оплатить дальнейшее обучение мальчика. Таким образом у него появился шанс поступить в ближайшую фармацевтическую школу, которым он успешно воспользовался.
Когда Джонни учился на последнем курсе, он решил устроиться на подработку в аптеку, чтобы откладывать хоть немного денег и посылать их дедушке. Сначала ему всё очень нравилось, но потом он стал замечать, что не может равнодушно продавать некоторые товары. Это был конец шестидесятых, расцвет свободы для молодёжи, сбрасывание пуританских норм. Джон стал замечать, что не может хладнокровно продавать средства для контрацепции и все те, что связаны с этой деликатной темой. Особенно это касалось новомодных гормональных контрацептивов. Джон мучился, представляя, скольких потенциальных младенцев губили эти таблетки, и понемногу стал просто врать покупательницам, что они только что закончились, если про них спрашивали. Так продолжалось несколько месяцев, пока владельцы аптеки не заметили разницу в прибыли, которая заметно падала, когда дежурил юный помощник провизора. Его с треском уволили, но у Джона осталось странное чувство удовлетворения и ощущение, что он всё делал правильно.
Вскоре он закончил обучение и торжественно вернулся с дипломом в родной городок, к деду. И что же? Оказалось, что самоотверженный дедушка скрывал серьёзную болезнь, которая давно его подтачивала и вот наконец подточила. Дедушка дождался внука, благословил и мирно ушёл… Джон остался один, растерянный, но не сломленный. У него была твёрдая вера, что он идёт по нужному пути, пусть даже пока сам не осознаёт этого. Бэзил сумел скопить небольшую сумму, которую оставил внуку, кроме того, была лавка. Но Джон решил, что пора познакомиться с городом, откуда когда-то бежали его предки, и, может быть, найти там себя.

Сказано – сделано, и вот уже через месяц юноша ступил на вековую брусчатку Старого города. Сказать, что он был ошеломлён, значило ничего не сказать. До этого он не выезжал дальше пределов штата, а тут оказался в городе, где многие дома старше всей его страны. Смесь барокко и поздней готики, нежно-зелёные деревца вдоль главного проспекта, ведущего к белоснежному кафедральному собору. А если встать в определённую точку, то на противоположной стороне проспекта можно было заметить очертания другого храма, очень похожего очертаниями на византийский. Витрины кондитерских манили затейливо украшенными тортами, пахло молотыми кофейными зёрнами, из «Детского мира» выходили довольные детишки, прижимавшие к себе разноцветные бумажные коробки с новенькими нарядными куклами. Мишки-лакомки заразительно грызли шоколадки на фасаде одного из гастрономов, а напротив в кинотеатр зазывала афиша «Амаркорда» Феллини. Четыре древнегреческие маски одобрительно взирали на зрителей, спешащих в драматический театр, а чуть ниже по проспекту три строгие дамы с золотыми лицами приглашали в ещё один! Это было так интересно, потому что Джон не представлял, что могут существовать такие большие театры и их может быть так много в одном городе.
Но больше всего ему нравилось теряться в узеньких улочках Старого города. Бесцельно бродить и находить то краснокирпичную, устремлённую ввысь готическую церковь (пламенеющая готика, как сказали бы знатоки), то белостенный величественный собор (между прочим, в стиле русской неоготики, как сказали бы всё те же знатоки). Церкви и соборы манили его больше всего, как оказалось. Сначала казалось, что ему больше нравятся церкви в стиле барокко, обильно украшенные всякими лепными архитектурными элементами, но потом оказалось, что его манят другие храмы. Он не знал, чем они различаются, но в каких-то из них чувствовал нечто такое, отчего не хотелось уходить. Была вторая половина апреля, просыпалась природа, и Джону казалось, что его душа просыпается тоже.
В одну из ночей ему не спалось и он решил пройтись по Старому городу, благо, его гостиница находилась неподалёку. Днём он прогуливался по очень интересной улице, Стеклянной, как гласило название на карте. Возле стены одного из домов он почему-то остановился. Казалось, что кладка выполнена из двух видов кирпича: вся стена из одного, а несколько аркообразных проёмов – из другого, более позднего. Он остановился и приложил руку к стене. Она показалась ему почему-то несколько тепловатой. Может, солнце нагрело? А вообще странно, конечно, рассуждал дальше про себя Джон. Кажется, такие стены обычно были у храмов, может даже со стороны алтаря. Наверное, это и был храм когда-то. Дедушка рассказывал, что у каждого храма есть свой ангел и он всегда пребывает в алтаре. Даже если храм разоряется или сносится, ангел остаётся на месте алтаря, стоит там до Второго пришествия. Джон представил себе грустного ангела, незримо присутствующего в паре метров от него, и ему очень стало его жалко. «Добрый ангел!» – подумал Джон и прислонился щекой к стене. Стена всё ещё была тёплой, может даже стала ещё теплее…
Так вот, Джон ночью опять прошёл по той самой Стеклянной улице, вышел на улицу имени какого-то советского писателя и уткнулся в ограду храма. Было близко к полуночи и воздух весь словно трепетал от какого-то ожидания. И вдруг! Стал бить колокол. Сначала один, на колокольне этого храма, но постепенно ему стали отвечать колокола других церквей. Двери храма распахнулись, оттуда стали выходить люди, некоторые из них в белых одеждах с сияющими знамёнами. Наконец вышел особенно нарядно одетый человек, в руке у него горели три соединённые свечи и дымился какой-то предмет. Все эти люди выстроились в процессию и двинулись вокруг храма. Они пели. И это были те самые слова, которые на Пасху пел его дедушка:
Воскресение Твое, Христе Спасе, / Ангели поют на небесех, / и нас на земли сподоби / чистым сердцем / Тебе славити.
Джон, как заворожённый, присоединился к ним. Они обошли три раза вокруг храма и вернулись к дверям. Остановились. Джон догадался, что человек с тремя свечами – это священник. Запели новое песнопение, которое Джон тоже знал: «Христос Воскресе из мертвых…» Открылись двери храма, и все устремились внутрь. Всё сияло будто нездешним светом, звучали радостные возгласы: «Христос Воскресе!» – «Воистину Воскресе», все ликовали и троекратно лобзали друг друга. Джон трепетал и чуть не плакал, потому что не вмещал в себя ту радость, которая вдруг охватила его. И он чувствовал, что здесь, рядом с ним, все те, кого он любил: и родители, и дедушка Бэзил, и все те, кого он не знал, но которые были до него. Вдруг к нему подскочила милая девушка и, радостно обратившись с пасхальным приветствием, чмокнула его в щёки. Она не очень хорошо видела, а сегодня так спешила к началу службы, что выбежала из дома, забыв очки. Поэтому приняла Джона за своего доброго знакомого. Совпадение опять же. Но вы-то уже поняли? Я хорошо знаю эту девушку – Веру Николаевну, жену Ивана Петровича. Надо ли говорить, что та ночь стала ночью перерождения для юноши из далёкой Америки? Он продал лавочку и уехал в город своих предков. Прошло более полувека, Иван Петрович стал уважаемым гражданином, талантливым химиком, совершившим даже небольшие научные открытия, послужившие для развития области. «Понимаешь, милая, чем больше я узнавал в химии, тем крепче убеждался в совершенстве Божьего творения. Я даже премии получал. И знаешь, на что я их потратил? Накопил и перевёз сюда останки дедушки и родителей. Целая эпопея была, конечно. Но теперь мы все вместе, мои внуки и правнуки не бросят их могилки. А то как бы они там без меня? Я бы не жил здесь спокойно. А сейчас всё хорошо, чувствую, что я дома…»
Такую вот историю поведал мне Иван Петрович. Неизведанными путями может вести нас Бог, но именно Его пути всегда верны, храни нас всех Господь.

Семисотлетию Вильнюса посвящается