Автор: Екатерина Макарова

«Вместе» были лучшими из лучших, но только двое были на вершине. Их любили, восхищались и немного втайне завидовали. Ведь они – гордость движения, а один из них в сентябре должен поехать на столичный фестиваль волонтёров, где получит призы, награду и всеобщее признание.
Так кто же? Лёша или Вася? Кто станет волонтёром года?
Так думал каждый участник добровольческого объединения «Вместе». И никто не мог определить, кто достойнее. Алёша ли, которого иногда ласково называли Алёшей Поповичем за его богатырскую силушку и добродушный нрав? Или Василиса, чаще всего Вася, но временами и Василиса Премудрая, умеющая решить любую, даже самую запутанную задачу?
Даже бессменный руководитель «Вместе», неутомимый Пётр Анисимович, не мог определить победителя. Надо сказать, что унывать или долго размышлять было не свойственно лидеру волонтёров. Он был одним из тех студентов-активистов, которых однажды спешно продвинули «по социальной линии», чтобы их бурная энергия была направлена в мирное русло и не разнесла бы полфакультета. За десять лет он превратил заштатный кружок «тимуровцев», изредка вяло помогавших пенсионерам сходить в магазин, в лучшее объединение добровольцев в городе. Чего они только не организовывали, кому только не помогали. Всё спорилось у ловких «анисимовичей», как они себя в шутку называли. Но даже самые расторопные не могли угнаться за Лёшей и Василисой. Казалось, не успевали нуждающиеся обратиться за помощью в организацию, а уже кто-нибудь из них звонил в дверь. Конечно, волонтёрская помощь – это не сдача нормативов ГТО, справедливо заметите вы, но ведь главное – решить проблему, не так ли?
И вот, в этом году заботливые градоначальники решили в очередной раз поощрить Петра Анисимовича и оплатить одному добровольцу поездку на столичный фестиваль, где собираются лучшие из лучших. А уж, кто у «Вместе» самый лучший, пусть решает самостоятельно. Нам, пожалуйста, имя-фамилию и – вуаля! Человек уже получает награду в столице из рук самого известного волонтёра страны.

Как мы сказали выше, долго раздумывать Пётр Анисимович не любил. И своих учил тому же. Дело превыше всего! Поэтому, как решить, кому достанется поездка, придумал быстро. В начале лета все участники движения «Вместе» собрались на общую встречу. Пётр Анисимович ходил сияющий, как начищенный пятак, и потирал руки. В первых рядах сидели взволнованные Василиса и Алексей. При взаимном уважении, они не любили работать друг с другом. Будучи лидерами по натуре, ребята предпочитали не вмешиваться в проекты друг друга, потому что уступать и прислушиваться друг к другу не умели. Да и зачем, если у них и так всё прекрасно получалось.
— Дорогие друзья! — начал собрание Пётр Анисимович. Все обратились в слух.
— Как известно, все мы ждём объявления имени лучшего добровольца города. И ни для кого не секрет, что выбор делается между нашими дорогими Лёшей и Василисой. Но мне кажется, что будет несправедливо, если решу я. Пусть решают те, кому помогали ребята. Вернее, всё определит последнее задание. Как скажет наш подопечный так и будет. А помогать в течение месяца Лёша и Вася будут нашей любезной Любови Семёновне. Женщина она старая, одинокая. Всем в том районе помогли, а её обошли своим вниманием, непорядок! Словом, с завтрашнего дня трудитесь вместе. В девять утра, чтобы как штык! Я еле договорился, не подведите.
Сказать, что у всех вытянулись лица, значит, ничего не сказать. Назвать Любовь Семёновну «любезной» можно было с большой натяжкой. Вернее, никак нельзя было её так назвать. Вредная, со вздорным характером, она была головной болью своего дома и окрестных дворов. Требующая порядка, тишины и образцовой чистоты. Иначе будет жаловаться (и жаловалась ведь). Под стать был её пёс Лорд Честертон, или просто Тони, норовивший укусить каждого, до чьей лодыжки мог дотянуться. Или по крайней мере грозно облаять. А ведь Тони был простым мелкопоместным «дворянином», маленьким и суетливым, поэтому называть его Лордом язык поворачивался только у любящей хозяйки. И к таким вот «чудесным» подопечным должны были отправиться наши ребята. Стараясь не смотреть на них, участники «Вместе» поспешили покинуть место собрания.

На следующее утро, ровно в девять Лёша и Василиса были у дверей квартиры. Надо сказать, что самые худшие опасения оправдались. Потому что, с одной стороны, Любовь Семёновна не хотела никакой помощи, ибо такие «неопытные юнцы вряд ли могут сделать что-то стоящее». А с другой стороны, помощь была всё же необходима. Как-никак восемьдесят лет, слабое зрение, маленькая пенсия, на которую можно было скорее выживать, нежели жить.
Бабушка была человеком гордым, не привыкшым обременять кого-либо заботой о себе. Но Пётр Анисимович очень уговаривал, здоровье стало сдавать, да и о Тони надо подумать. Пётр Анисимович твёрдо обещал не оставить пса, если, не дай Бог, что…
Итак, все трое сидели на крохотной кухне и завтракали овсяной кашей. Ребята ожидали, что это будет тошнотворное варево, но каша оказалась неожиданно вкусной, пусть даже сваренной просто на воде без капельки масла. Оказывается, Любовь Семёновна умела сносно готовить. Решили наметить фронт работ. Квартира содержалась в образцовом порядке, но было видно, что ей катастрофически не хватало мужских рук. Трубы были замотаны тряпками, краны текли, дверцы шкафов не закрывались и тому подобное. Кроме того, Любови Семёновне не так просто было помыть окна или протереть люстру. В магазин тоже не так легко дойти, как раньше. Кроме того, попробуй разгляди все эти мелкие названия и цены. Так что решили, что Лёша возьмёт на себя «мужскую» часть работ, а Василиса – бытовые заботы. Кроме того, надо было помочь с палисадником.
Ох уж этот палисадник! Притча во языцех. Вторая большая привязанность Любови Семёновны после Лорда Честертона. То, на что она тратила копейки, сэкономленные с пенсии. Нет, она не покупала элитные саженцы, брала самые обыкновенные пакетики с семенами из ближайшего супермаркета. Но даже палка зацветала в руках старушки. Наверное, потому что она делала это с любовью. И почти что каждое утро, сидя на низеньком переносном стульчике, пропалывала и возделывала свой роскошный цветник. Соседи боялись на него дышать, потому что, если что… Участковый не замедлил бы появиться у дверей нарушителя.
Теперь прополка под палящим солнцем стала уделом Василисы, а Лёша бегал вниз-вверх по лестнице, нося воду для поливки растений. А ещё всё новые «приключения» ждали волонтёров каждый день. Например, поход по врачам. Однажды утром Любовь Семеновна заявила, что сегодня ей с Честертоном надо сходить к доктору. Каждому к своему, конечно. Лорду сделать ежегодные прививки, а ей – выписать у «семейного» положенные таблетки.
Как ребята поделятся? Кто будет сопровождать пса к ветеринару, а старушку в поликлинику? Справедливо рассудив, что испытание пребыванием в обществе Любови Семёновны несколько часов кряду лучше выдержит терпеливая Василиса, Лёша спешно крикнул: «Лорд, ко мне!» Василиса недобро сощурилась, но промолчала. Да, ей пришлось невесело, но Честертон отплатил за всё сполна.

С первых минут пёс вёл себя, точно его укусил бешеный енот: оглашал окрестности громогласным лаем, запутывал поводок вокруг ног Алексея морским узлом, норовил тяпнуть кого-нибудь (благо прохожие, завидев шумную парочку, предусмотрительно переходили на противоположную сторону улицы), ну или, на худой конец, сорваться с поводка. Последний номер у него не прошёл, Лёша был парень крепкий и исправно держал нарушителя спокойствия. Однако в ветклинике Честертон взял своё. Из нежных рук медсестры он вырвался незамедлительно и носился по коридору, издавая победные звуки. Прививки явно не входили в его планы, поэтому от острых зубов собаки пострадал неповинный ветеринар и на секунду утративший бдительность Алексей.
— Да что с тобой такое, — досадливо тряс рукой как следует раздражённый ветеринар. ­— Наверное, Честертон, как истинный Лорд, предпочитает дамское общество. Где Любовь Семёновна? В её присутствии он всегда ведёт себя как зайчик.
«Зайчик, тоже мне, нашёл зайчика», — думал про себя Лёша, заливая пальцы йодом. «Это не зайчик, это какой-то дикий лев, разрывающий первых христиан. Да, пожалуй, это сравнение подходит ему наиболее точно». Немного утешенный этим удачным образом, бедный волонтёр с опаской повёл привитого Честертона домой. Довольный произведённым переполохом, на обратном пути Тони вёл себя на удивление смиренно.
Жаловаться Любови Семёновне было бесполезно, потому что она всё равно не поверила бы. Поэтому после дежурств, Лёша жаловался Василисе, а Василиса Лёше. Они брали стаканчики с капучино, один эклер с ванильным кремом на двоих, садились на набережной и делились впечатлениями. Оба уже раскаивались, что согласились на это соревнование и считали, что никакие поездки не стоят обгрызенных пальцев и теплового удара, полученного в палисаднике.

И вот, в один из дней терпение ребят достигло предела. У Любови Семёновны с утра скакало давление и она была раздражительна как никогда. Лёша чинил старый шкаф, стараясь при этом не шуметь, а Василиса собиралась в магазин. Казалось бы, что сложного в походе за покупками? Но Любовь Семёновна полчаса проверяла чек и считала каждую копейку. Товары надо было купить строго по списку, никаких отклонений от указанного. Василиса считала это пустой блажью и как следует злилась. До магазина она дошла нормально, купила себе мороженое и с наслаждением облизывала его по пути домой. Но вдруг она остановилась как вкопанная. Вот блин! Купила не ту пачку молока. Вместо жиденького полуторапроцентного она по привычке взяла то, что обычно покупала домой. Теперь придётся тащиться назад, отстаивать очередь. И ещё выслушивать нотацию, что нехорошо так долго где-то шататься. И тут Васю будто прорвало. Она вытащила пачку молока и стала швырять её об землю. «Вот, вот тебе! Злая, противная старуха!»
Вдруг Вася вздрогнула, потому что кто-то тронул её за плечо:
— Ой, какая нехорошая, вредная пачка молока. Наверное, она сделала что-то ужасное. Давай я тебе помогу бить эту негодную пачку, а ты садись, деточка, на скамейку, вон как умаялась.
Рядом стоял старенький седой священник в рясе. Он усадил Василису на скамейку и аккуратно выбросил разодранную и протёкшую пачку в ближайшую урну.
— Вот так, вот так. Рассказывай, девочка, кто тебя обидел? Не стесняйся, говори как есть.
Что-то очень доброе и располагающее было в словах отца Алипия, даже, скорее, не в словах, а том тоне, с которым он обратился. Василиса не выдержала, расплакалась и выложила всё как есть. И про въедливую бабу Любу, и про кусучего Честертона, и про Лёшу и их соревнование, и про желание поехать на фестиваль. Священник внимательно слушал и одобрительно кивал:
— Да, да, понимаю, милая. В самом деле вредная эта баба Люба, вон как вас загоняла. Наверное, всех так гоняет. Привыкла на всём готовеньком. Наверное, внучки от неё поэтому и сбежали, что она их тоже заставляла всё делать.
— Ой, нет. У неё нет никого. Да и не просила она никого никогда, наоборот, отказывалась. Старалась не обременять, гордая. Наш руководитель её еле уговорил.
— Так, так, понимаю. Ну а что же она просто не закажет себе доставку продуктов на дом? Подумаешь, делов. Да ещё и копейку каждую считает, что за крохоборство.
— Нет, батюшка, на самом деле она очень небогатая, бедная, можно сказать, куда ей доставку.
— Бедная, говоришь? Так, так. Пенсия маленькая, наверное. А кем она работала, расскажи, милая.
Тут Василиса и вовсе смутилась:
— Не знаю, батюшка, ничего не знаю…
Отец Алипий помолчал.
— Хорошие вы ребятки, с этим твоим мальчиком, добрые. Только молодые ещё. По поверхности судите, а вглубь не заглядываете. К человеку в дом вломились, а о жизни её ничего не знаете. Говорите злая, а пса она любит. Думаете не видит, что он у неё такой… с характером, скажем? Всё видит, только жалеет и всё равно любит. И цветник вырастила. Я пару раз ходил мимо того дома, всё думал, благодаря кому такая красота появилась. У всех под окнами трава жухлая или окурки валяются, а у неё всё благоухает. Ведь не каждому удаётся облагородить хотя бы клочок земли. Думаете, не трудно ей аж в восемьдесят лет сорнячок за сорняком вырывать да грабельками махать? Да, может, ей первый раз в жизни кто-то помог! И сразу заныл, ох, сложно, не могу. Да ваша бабушка к заботе только привыкает. Видать, жизнь-то её не баловала… Ты вот что, Василисушка, сходи в магазин, купи, что твоя бабушка любит. Деньги я тебе дам. Что ей нравится?
— Ну не знаю, — задумалась Василиса. — Кажется, она тортик вафельный любит. Она в день пенсии однажды покупала. Нас с Лёшей угостила, а потом остатки спрятала в буфет и по маленькому кусочку каждый день ела…
Вася чувствовала, как краска стыда заливает лицо.
— Тортик, тортик – это хорошо. На вот, купи ей. И ещё чего-нибудь поесть. Посидите, чайку попьёте, о жизни поговорите, авось и узнаешь чего полезного. А ты с мальчиком своим приходи к нам в храм. Мы тоже хотим научиться людям помогать, хотим волонтёрскую службу организовать, вот вы нас и научите, как надо, по-современному. Хорошие вы ребятки, храни вас Господь.
Отец Алипий перекрестил девушку, положил руку на её голову и поспешил в сторону храма, где служил настоятелем. Василиса хотела было сказать, что Лёша никакой не «её мальчик», но промолчала…
— Любовь Семёновна, я пришла! — из прихожей крикнула Василиса и проследовала на кухню.
Самый вкусный вафельный торт с фундуком и молочным шоколадом, красная слабосолёная рыбка и… большая пачка сливочного масла! Баба Люба только руками всплеснула, когда увидела принесённые продукты:
— Что это? Откуда? Я не просила…
— Не волнуйтесь, Любовь Семёновна, это бесплатно. Сегодня – международный день волонтёров, и в честь этого каждому «подопечному» в подарок выделили такой вот набор. Пришлось в офис забежать, поэтому и задержалась. Остальное всё по списку, вот. Вы не сердитесь, пожалуйста.

Баба Люба мечтательно смотрела на тортик и сердиться не собиралась. Лёша стоял в дверях и тоже одобрительно разглядывал «праздничные деликатесы». Он давно понял, что у старушки практически нет денег, поэтому все материалы для починок покупал сам, говоря, что им выдают на подобные расходы средства из специального фонда. Васе решил ничего не говорить, пусть сама догадается. Потому что иначе могла и начать спорить, а Лёша был твёрдо уверен, что спорить с женщиной дело неблагодарное. Так всегда говорил его отец. Лёша и не спорил.
— Ну что ж, раз праздник, то можно. Давайте чай пить с бутербродами, раз так.
Когда все уселись за столом, баба Люба похвалила Алексея:
— Ох, Лёшенька, какой ты молодец. Так шкаф мне починил –
любо-дорого смотреть! Умелые у тебя руки, прям как у моего Сашеньки.
— А Сашенька – это кто, Любовь Семёновна?
— Сашенька – это мой супруг. Повезло мне с ним. Тоже такой вот был, молодой, красивый, работящий. А что вы так на меня смотрите? Да, дети, и у меня муж был.
И Любовь Семёновна стала рассказывать. Когда-то давным давно её звали Любонькой. Она была молода, хороша собой. Вчерашняя выпускница педагогического института. В школу работать не пошла, потому что любила спокойствие, порядок и книги, поэтому устроилась в уютную небольшую библиотеку недалеко от дома. Там она неспешно трудилась и читала запоем. И, конечно же, мечтала о своём принце, как и положено героиням романов. Он появился достаточно быстро, юная библиотекарша не успела даже затосковать. Хороший работящий парень Саша, без памяти влюблённый, причём очень симпатичный. О чём ещё может мечтать девушка? Они поженились и были очень счастливы всё время своего брака. Весь долгий год и два месяца. А потом… Саша был электромонтёром. Однажды с напарником они вышли в смену, и Саша заметил, что тот не совсем трезв. И, хотя была очередь напарника взбираться на столб, супруг Любови предложил на этот раз поменяться. Выпивший напарник что-то напутал со страховкой и заземлением и… Его судили, но Сашу было уже не вернуть. С той поры Любовь сама как будто выгорела. Больше в жизни её никто и ничто не интересовало. Она тихо и упорно работала, более ответственного сотрудника было не найти. Она продолжала работать и на пенсии, только зрение стало сдавать. Пришлось уйти. И, что самое обидное, она почти лишилась своего единственного удовольствия – читать. Доктора велели беречься, поэтому она позволяет всего лишь пару страниц, перед сном. Растягивает их. А потом лежит и представляет себе то, о чём прочитала. Так и засыпает.

— Любовь Семёновна, а давайте я буду вам читать? После обеда, к примеру? Всё равно в это время обычно очень жарко. Физически трудиться тяжело. Мы с Лёшей немного отдохнём, а я вам буду читать.
Старушке было очень неловко, но… Опять услышать знакомые слова, встретить любимых героев. Соблазн был слишком велик, и Любовь Семёновна не устояла. Так у них появился свой маленький ритуал, который нравился всем троим. Даже Честертону, который потихоньку сменил гнев на милость, видя, что хозяйка довольна.
— Знаете, ребята, а ведь Тонька у меня неплохой, вы не думайте. Я его когда-то у хулиганов отбила. Да. Шла вечером домой с работы, вижу, шпана собачонку за хвост таскает. Визжит она, слов нет. Ну у меня как перемкнуло что-то. Я схватила огромный сук, замахнулась и с криком понеслась на них. Пару раз стукнула, на подмогу мне ещё один гражданин прибежал. В общем, отбили малыша. Они не успели ему повредить, но, видимо, те события всё же повлияли. Нервный у меня он. Чужих и цапануть может. Всё ему кажется, что меня обидеть хотят. Вот он и кусает в качестве предупредительной меры. А своих не тронет никогда.
Лёша про себя усмехнулся, вспоминая поход к ветеринару, а Честертон, в подтверждение слов хозяйки, ткнулся мордой в ногу Василисы, требуя, чтобы его погладили.
Месяц почти закончился, но никому не хотелось прекращения добровольческой миссии. Любовь Семёновна и вовсе боялась подумать, что будет, когда в квартиру поутру больше не будут трезвонить её молодые друзья. Она усиленно гнала эти мысли и старалась надеяться на… На что-то. Ведь может случиться что-то хорошее и в её жизни, она так долго ждала этого. Может, не надеялась, но ждала.
И вот однажды вечером дружная команда пила чай на кухне и с удовольствием болтала. Внезапно под окном раздался подозрительный шум. Наши знакомцы выглянули и увидели троих молодых людей, крайне неприятного и агрессивного вида. Они сидели прямо посреди палисадника и прихлёбывали что-то прямо из бутылок. Это были явно какие-то захожие типчики, потому что местная шпана старательно обходила цветник Любови Семёновны, будучи даже в самом нетрезвом виде.
— Эй вы, — свистнул Лёша. — Давайте-ка, быстро смотались отсюда.
— Чего?
— Что слышали! Быстро я сказал!
— А то чё?
— Ничё! Я вас предупредил! — и Лёша энергично направился к двери.
— Лёшенька, не надо, — испуганно вскрикнула Василиса. — Я вызываю полицию.
Конечно, Лёша раскидал бы их в момент, но, к сожалению, сразу получил чем-то по голове от напавшего сзади. Голова закружилась и он осел на землю.
— Лёшу бьют! – истошно завизжала Василиса и ринулась на улицу. За нею баба Люба и Лорд Честертон.
Этот крик и спас Лёшу. Хулиганы отвлеклись на него и больше не успели ударить. Через несколько секунд дверь подъезда распахнулась и из неё выскочили три разъярённых субстанции. Хулиганы дрогнули, но не догадались убежать. Это было их ошибкой. Через две минуты Честертон догрызал последнюю здоровую ногу из всех ног хулиганов. Баба Люба доламывала свою солидную палку об их спины. Василиса дико вопила и царапалась как кошка. Когда через пять минут подъехала полиция, потрёпанные преступники кинулись к уазику в поисках защиты.
В конце сентября в столицу на фестиваль поехал Паша Мелентьев, начинающий, но подающий большие надежды первокурсник-доброволец. А что же наши друзья? Ну, никто в свой медовый месяц по фестивалям не ездит, вы что, не знали?
Ещё Алексей и Василиса ушли из волонтёрского движения. «Смену достойную мы вырастили, надо и о семье подумать», — сказали они. — «Мы ещё отцу Алипию обещали отделение добровольцев при храме организовать, дел невпроворот. Так что волонтёрить не бросим, не беспокойтесь. Спасибо вам, Пётр Анисимович, вы, можно сказать, помогли нам найти друг друга и понять, что главное в жизни!»
А Любовь Семёновна готовится стать действительно бабушкой Любой, волнуется и очень ждёт. «Ох, молодёжь, молодёжь, сколькому вас ещё предстоит научить. Молодые вы у меня, такие неопытные. Но ничего, не переживайте, бабушка Люба всему вас научит, куда вы без меня?» И в самом деле, надо помнить, что в жизни главное. Не забывайте про настоящую любовь!